Я, Стефан Наумов, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича сказывал государеву милость и с усердием просил о примирении и благословении и к сему письму руку приложил».
Взяв письмо, Стефан спешно отправил его в царствующий град. Через некоторое время царь послал к блаженному Никону стряпчего Иоанна Образцова и с ним тысячу рублей милостыни из своей царской казны; также по царскому повелению были убраны железные решетки с окон и дверей, а на приставника Стефана Наумова царь как бы прогневался за самовольное окование, учиненное без государева указа. Царь повелел и новые кельи построить, а блаженному Никону сделал послабление и позволил его людям ходить по монастырю и входить к нему в кельи с позволения приставника.
Блаженный Никон продолжал испытывать великое утеснение; пищи же и питья, которые ему присылали по государеву повелению из Москвы, он не принимал, а ловил рыбу и от своих трудов питался сам, да еще кормил игумена той обители с братией и трудниками, ибо каждый день имел хороший улов. Некоторое время спустя, на сырной седмице, царь прислал блаженному Никону свежей белуги, осетров и иных рыб, а также красного вина, ренского, романеи и большие бочки церковного вина. Стефан Наумов известил о том святейшего и просил принять царские дары, но блаженный Никон отказывался. Однако после, видя усердие просившего, повелел принять.
На следующий день, в прощеное воскресенье, святейший патриарх Никон соблаговолил обедать в общей монастырской трапезе с игуменом, братией и прочими трудниками и повелел подать на стол всю присланную царем рыбу и вино, оставив лишь малую толику питья. Сам же он не прикасался к царской пище и вину, а на тех из его монахов, кто по неведению пригубил питье, наложил епитимью.
Однажды Великим постом, отслужив со своими монахами в келье утреню, святейший патриарх Никон поведал им о видении, бывшем ему той ночью во сне. «Очутился я в огромном каменном здании, - рассказывал он. - И тут увидел протопопа московского большого собора Михаила, который как бы извещал меня об освящении некоей церкви, и так мы вместе прошли из той палаты в другую и в третью, и чем дальше мы шли, тем прекраснее являлись палаты. Мы вошли уже в пятую, если не больше, и такое это было здание, что и сказать невозможно. Мы дивились его красоте и великолепию, как вдруг перед нами предстал благообразный юноша и сказал мне: «Что удивляешься, святче Божий, сему зданию?» Я ответил, мол, как же не удивляться такому величию и красоте; а он мне сказал: «Знаешь ли, чье это здание?» Я ответил: «Нет, господин мой, не знаю». Тогда он сказал: «Здание, которое ты видишь, твое, ты его построил терпением; но потрудись еще и соверши свое течение. Еще скажу тебе, что сегодня будешь есть твой хлеб», - и тотчас юноша стал невидим, а видение закончилось». Об этом сам блаженный Никон поведал бывшим с ним братиям; они же все то сохраняли в памяти.
В тот же день, когда благовестили к святой литургии, к блаженному Никону по обычаю пришли приставник, архимандрит и игумен монастыря с келарем проводить его в церковь Они сели, а святейший патриарх стал говорить им слово на пользу. Тут пришел посланный из монастырской гостиницы с извещением, что из Воскресенской Ново-Иерусалимской обители, построенной патриархом Никоном, пришел иеромонах Мисаил с трудниками. Блаженный повелел им войти, и они, войдя и поклонившись, со слезами просили преподать благословение архимандриту и всей братии, после чего вручили святейшему присланное с ними - двести рублей денег, девять хлебов от братских трудов, рыбу и немало других припасов. Святейший патриарх принял все это с радостью и слезами, благодаря Бога Вседержителя, дающего пищу всякой твари, и сказал: «Вот и сбылось видение сей ночи и слова «сегодня будешь есть твой хлеб».
Время Великого поста блаженный Никон проводил в молитве, воздержании, непрестанных трудах и чтении святых книг, как у него было в обычае в уединенной Воскресенской пустыни.
В день Святой Пасхи после литургии святейший патриарх благоволил пригласить в свою келью к трапезе архимандрита Иосифа, приставника и игумена обители с келарем. Во время обеда святейший повелел подать царево вино, присланное ему на сырной седмице, и, подняв чашу, произнес: «Знайте, что с того дня, как мы заточены по царскому повелению в этом скорбном месте, и поныне мы никогда не касались присланной нам государем пищи и питья. Но сегодня мы подражаем высокому смирению Слова Божия и вспоминаем Сказавшего: «Благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас». Если благочестивый царь, прогневавшись, и заточил меня здесь, мы помним слово нашего Спасителя, молящегося на Кресте: «Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят», и еще: «Да не зайдет солнце во гневе вашем», - и многое другое подобное сему изрек из Писания. Потом возблагодарил Бога и сказал: «Да не пребудет навеки наша вражда с благочестивейшим царем! Вкушаю сие питие вместе со всеми за здравие благочестивейшего царя и впредь не стану отказываться от присылаемого». Архимандрит с приставником и все бывшие там люди святейшего патриарха обрадовались и, встав, поклонились ему до земли. В тот же день было отправлено в царствующий град писание к благочестивейшему царю; и с тех пор блаженный Никон все принимал от царской милости.
Через некоторое время благочестивый царь прислал блаженному Никону Евангелие, а также серебряные сосуды и другую необходимую церковную утварь. Святейший патриарх избрал себе одну из монастырских церквей - надвратную, во имя Богоявления Господня, - и ходил туда к службам. Служили сосланные вместе с ним иеромонахи, постриженники Воскресенской обители, им рукоположенные; были и такие, кто по своей воле пришел разделить со святейшим Никоном тяготы заточения, - иеромонахи Памва, Варлаам (который потом был его духовником) и Палладий, иеродьяконы Маркелл и Мардарий, клиросные и простые монахи Виссарион, Флавиан и многие иные. Все они приняли немало зла и гонений, терпя заточение в разных местах Поморья, а те, чьи имена здесь означены, были взяты в Москву и там, мучимые голодом, томились в оковах по многу лет, приняли лютые пытки и заточение в дальние монастыри, а иные и вовсе жизни лишились; почему многие из благочестивых людей, хотевших прийти за благословением, боялись.
По своему обыкновению непрестанно трудиться, святейший патриарх начал валить лес и расчищать землю близ Ферапонтовского озера и на месте, называемом Лещево, стал сажать овощи и сеять хлеб, а напротив того места посреди озера на двухсаженной глубине устроил каменный остров, для чего сам возил со своими монахами камни на плотах на расстояние более двух поприщ. Тот каменный остров имел в длину двенадцать саженей, а в ширину пять мерных саженей; и на нем святейший патриарх Никон водрузил честной и животворящий крест Господень с такой надписью: «Никон, Божией милостью патриарх, поставил сей крест Господень, будучи в заточении за слово Божие и за святую Церковь на Белом озере в Ферапонтове монастыре в тюрьме». Через новоустроенный остров, на котором был водружен крест, зимой проходила большая дорога, и многие читали сию надпись.
Святейший патриарх поставил еще два креста с такой же надписью и на других островах, но после, в царствование благочестивого царя Феодора Алексеевича, по повелению святейшего патриарха Иоакима все те кресты убрали и надписи с них стерли. Такая же надпись была вырезана на всех келейных сосудах блаженного Никона, серебряных, медных и оловянных, и это все также впоследствии уничтожили и затерли, а некоторые медные и оловянные сосуды переплавили.
Надписи на крестах и сосудах резал монах Воскресенской обители Иона, владевший художеством среброделия; сей Иона имел неодолимое пристрастие к пьянству и был крайне сварлив, невоздержан на язык и склонен к клевете. Тайно от святейшего он ходил к приставнику и наговаривал на блаженного Никона. Однажды он, по своему обыкновению, напился пьян у приставника и учинил великое досаждение святейшему патриарху и братии, кому своим песьим бреханием, а кому и рукоприкладством, почему святейший патриарх хотел сослать его для смирения в пекарню. Но Иона бежал из монастыря к приставнику и там клеветал на блаженного Никона нечто несусветное. Потом он отправился в царствующий град, заходя в города и монастыри и рассказывая властям, духовенству и людям всякого чина небылицы о блаженном Никоне, выдавая их за истину, причем изрыгал такое сквернословие и безумные поклепы, что и на ум человеку прийти не может. К тому же этот окаянный Иона имел при себе надпись, которую по повелению святейшего вырезал на упомянутых крестах и келейных сосудах, и всем ее показывал, порицая святейшего патриарха, что он велит самовольно писать на крестах и сосудах о своем заточении в Ферапонтовом монастыре в тюрьме за слово Божие и за Церковь, и разные другие клеветы. Все эти злобные речи приставник довел до слуха благочестивого царя, и святейшему патриарху Иоакиму это также стало известно.
Благочестивый царь нимало не внял тем наговорам, а окаянный монах Иона, не дойдя до царствующего града, зашел в Переяславле в винную поварню, напился пьян и упал в большой котел с кипящей водой, где и сварился; и так он принял злую кончину, как второй Иуда, предавший Господа.
Через некоторое время супруга благочестивейшего царя благоверная царица Мария Ильинична преставилась в вечный покой. Благочестивый царь прислал к святейшему патриарху Никону своего ближнего человека окольничего Иродиона Стрешнева и с ним передал пятьсот рублей милостыни на поминовение души благоверной царицы Марии Ильиничны. Блаженный денег не взял, говоря: «Я должен совершать поминовение о душе благоверной царицы Марии Ильиничны, сколько Бог поможет и наши силы позволят, и без этой мзды». Иродион усиленно просил его принять присланное, но нисколько в том не преуспел и возвратился в царствующий град. По отъезде царского окольничего святейший патриарх непрестанно совершал поминовение о душе благоверной царицы по церковному чину, как подобает, а также и о благоверном царевиче Алексее Алексеевиче.
Спустя некоторое время благочестивейший царь вступил во второй брак и прислал к святейшему патриарху Феодора Лопухина и с ним семьсот рублей, мех соболий, мех лисий, мех беличий, сукно и тафту черные, пятнадцать штук хорошего тонкого полотна и двадцать полотенец. Святейший патриарх все то принял, возблагодарил Бога и отслужил молебен о царском многолетном здравии; Лопухина же, довольно упокоив, отпустил с миром в царствующий град.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
