Глава III. Юные годы о. Амвросiя въ домѣ и въ школѣ

Пожертвования

Таковыхь бо есть царствіе Божіе

(Мк. 10, 14)

Отецъ Амвросій, въ мірѣ Александръ Михайловичъ Гренковъ, былъ сыномъ пономаря села Большой Липовицы Тамбовской губерніи Михаила Ѳеодоровича и его жены Марѳы Николаевны, имѣвшихъ многочисленную семью и жившихъ въ домѣ своего отца, священника того же села и благочиннаго Ѳеодора Егоровича. 23 ноября 1812 года въ домѣ о. Ѳеодора по случаю какого-то семейнаго торжества было большое собраніе гостей. И вотъ – въ этотъ-то именно день и родился Александръ Михайловичъ.

Разсказывая впослѣдствіи объ этомъ, о. Амвросій любилъ пошутить: «На людяхъ я родился, на людяхъ и живу».

Родители Старца были люди глубоко благочестивые.

О своей матери Марѳѣ Николаевнѣ онъ отзывался впослѣдствіи так: «Она жила благочестиво, спасалась по-своему». Строй семейной жизни, по обычаю духовенства того времени, былъ простой, строгій, церковно-православный. О раннемъ дѣтствѣ Александра Михайловича сохранилось немного свѣдѣній. Росъ онъ мальчикомъ живымъ, веселымъ, рѣзвымъ, непосидчивымъ. Заставить его, напримѣръ, мать качать колыбель младшаго брата, а ему скучно. Вотъ онъ выждетъ минуту, когда мать выйдетъ изъ комнаты, выпрыгнетъ въ окошко и убѣжитъ играть съ товарищами. Саша любилъ пріятелей, лошадокъ, голубей, сельское приволье, любилъ возиться съ братьями и сестрами.

Его рѣзвость и непосидчивость не нравились, однако, строгимъ старшимъ членамъ семьи, и ему неоднократно приходилось выслушивать укоризны и отъ матери, и отъ бабки, а дѣдъ иногда диралъ его и за вихоръ. Сашѣ казалось, что его не любятъ родные, онъ завидовать своимъ братьямъ и сестрамъ, но онъ ошибался: его любили, только держали построже другихъ. Строгій укладъ жизни священническаго дома стараго времени былъ несомнѣнно полезенъ для живого мальчика – онъ умѣрялъ его шаловливые порывы и напечатлѣвалъ въ его душѣ сознаніе важности и серьезности жизни.

Когда Саша подросъ, его, помолясь Богу, стали учить грамотѣ. Учили, какъ было принято, по церковно-славянскому букварю, Часослову и Псалтири, и вдохновенныя пѣсни царя Давида, съ самаго ранняго возраста стали оглашать слухъ и западать въ сердце будущаго великаго старца. Каждый праздникъ, а то и чаще, отецъ бралъ Сашу съ собою въ храмъ Божій, и онъ скоро научился тамъ пѣть и читать на клиросѣ. Пришло время отдавать Сашу и въ школу. Школьное ученіе мальчика началось сравнительно поздно. Ему было уже 12 лѣть когда его отвезли въ 1-й классъ Тамбовскаго духовнаго училища. Тамъ уже учился въ это время его старшiй брать, которому училищное начальство дало фамилію «Гренковъ». Эта фамилія утвердилась и за Сашей. Бѣдна, сурова, неприглядна была старая бурса! Но это не помѣшало Сашѣ сохранить и здѣсь свою природную веселость и живость характера и учиться съ болынимъ успѣхомъ. Темныя стороны жизни бурсы, печальное зрѣлище бѣдности и забитости многихъ товарищей и ихъ родителей только сильнѣе разожгли въ мальчикѣ свойственное ему отъ природы чувство состраданія и жалости ко всѣмъ скорбящимъ и обремененнымъ! Онъ и самъ умѣлъ цѣнить оказываемую ему ласку, каковой, по всей вѣроятности, бывало немного въ тогдашней школѣ. «Когда я быль мальчикомъ, - разсказывалъ онъ о себѣ впослѣдствіи, - былъ у насъ общій портной. Я былъ высокенькій, и онъ меня все Сашей звалъ; другихъ же моихъ товарищей такъ ласково не называлъ; признаюсь, меня это очень трогало». Этотъ, повидимому, маловажный случай много говорить и о чуткомъ сердцѣ мальчика, жаждавшемъ ласки и любви, и о способности его уже въ эти дѣтскіе годы внушать къ себѣ любовь со стороны окружающихъ. Сашу любили и товарищи за его веселость и доброту. На праздники Рождества Христова и Пасхи Саша вмѣстѣ съ старшимъ братомъ пріѣзжалъ домой въ родное село, гдѣ другой ихъ брать, бывшій уже причетникомъ, каталъ ихъ на лошади по селу и доставлялъ имъ другія незатѣйливыя сельскія развлеченія.

Будучи сыномъ небогатаго и многосемейнаго причетника, Саша пользовался въ училищѣ полуказеннымъ содержаніемъ. Учился же онъ такъ хорошо, что изъ 148 своихь товарищей по классу окончилъ курсъ духовнаго училища первымъ по списку.

18-ти лѣтъ Александръ Гренковъ поступить въ Тамбовскую духовную семинарію. И здѣсь онъ учился очень хорошо благодаря своимъ прекраснымъ способностямъ. Его товарищъ по семинаріи разсказывалъ: «Бывало, на послѣднія копѣйки купишь свѣчку, твердишь, твердишь заданные уроки; онъ же и мало занимается, а придеть въ классъ, станетъ отвѣчать наставнику, какъ по писанному, лучше всѣхъ!» И въ семинаріи Гренковъ всегда былъ душою товарищескаго кружка. Но, любя общество, будучи веселымъ, жизнерадостнымъ и остроумнымъ юношей, онъ всегда сохранялъ нравственную чистоту и скромность, внутреннюю строгость духа и глубокое, искреннее религіозное чувство, что, можетъ быть, и привлекало къ нему особенно сердца всѣхъ. Уже будучи старцемъ, онъ живо припоминать и интересно разсказывалъ многіе случаи изъ своей семинарской жизни, причемъ мѣтко характеризовалъ нѣкоторыхъ изъ своихъ ректоровъ и наставниковъ. Между прочимъ о. Амвросій разсказывалъ и о томъ, какъ онъ пробовалъ, будучи въ семинаріи, писать стихи. «Признаюсь вамъ, - говорилъ онъ, - пробовалъ я разъ писать стихи, полагая, что это легко. Выбралъ хорошее мѣстечко, гдѣ были долины и горы, и расположился тамъ писать. Долго-долго сидѣлъ я и думалъ, что и какъ писать, да такъ ничего и не написалъ. Это похоже на то, какъ разсказывали мнѣ про одного лаврскаго монаха, на котораго, вероятно, сочинили академики, что онъ, пробуя тоже писать стихи, написалъ такъ:

Тече, тече Днѣперъ тихій.

Писалъ сіи стихи монахъ Исихій».

Не сделавшись поэтомъ, онъ, однако, будучи уже старцемъ, любилъ по временамъ говорить своимъ слушателямъ наставленія въ риѳму для того, по всей вероятности, чтобы грубая правда въ его устахъ не казалась столь тяжкою для самолюбивыхъ сердецъ и, растворенная шуткою и складною формою, охотнѣе ими воспринималась и крѣпче запоминалась.